Сергей Караганов (личный советник Путина, декан московского элитного университете и ещё много чего) недавно дал интервью немецкому журналу Шпигель (интервью стало реальным хитом в немецких масс–медиа). Насколько я могу знать — интервью на русский нигде и когда не переводилось (и уж тем более нигде не афишировалось в российских СМИ). Потому перевожу сейчас сам — такое нужно видеть и знать!!!

Шпигель: Сергей Александрович, НАТО планирует расширить свою деятельность в восточно–европейском регионе НАТО...

Караганов: Я уже 8 лет назад говорил о ситуации, близкой к войне.

обратите внимание - интервью даёт личный советник президента. И он говорит о том, что его страна готова начать наступательную войну за идеалы 300-летней давностиШпигель: Вы имеете в виду с того момента, когда началась война в Грузии?

Караганов: Уже тогда доверие между нашими большими противоборствующими странами было близко к нулю. Россия только запускала тогда процесс перевооружения. С тех пор ситуация в плане доверия только ухудшилась. Мы заранее предупреждали НАТО — не нужно приближаться к границам Украины. К счастью, Россия сумела остановить продвижение НАТО в этом направлении. Тем самым опасность войны в Европе в среднесрочной перспективе, пока, снижена. Но та пропаганда, которая сейчас осуществляется, очень напоминает состояние войны.

Шпигель: Я надеюсь, в смысле пропаганды Вы имеете в виду в том числе и Россию?

Караганов: Российские СМИ в этом смысле держатся скромнее в сравнении с натовскими. И главное, вы должны понимать: для России очень важно чувство защищенности от внешнего врага. Мы должны быть готовы ко всему. По этой причине наши СМИ иногда несколько преувеличивают. А что делает Запад? Вы упрекаете нас в том, что мы агрессивны. Ситуация схожа с той, что была в конце 70–ых, начале 80–ых годов.

Шпигель: Вы имеете в вижу размещение советских ракет средней дальности и реакцию американцев на эти действия?

Караганов: Советский Союз тогда уже практически развалился изнутри, но тем не менее решил разместить ракетные комплексы СС–20. Начав тем самым совершенно ненужный кризис. Теперь ровно то же самое делает Запад. Вы успокаиваете такие страны, как Польша, Литва и Латвия тем, что размещаете там ракетные комплексы. Но это ведь им совершенно не поможет, это провокация. В случае, если начнётся полномасштабный кризис, это оружие будет уничтожена нами в первую очередь. Россия больше никогда не будет воевать на своей территории!

Шпигель:... то есть, если я Вас сейчас правильно понял — Россия будет нападать? Двигаться вперёд?

Караганов: Вы поймите — сейчас совершенно другое, новое оружие. Ситуация намного хуже, чем 30–40 лет назад.

Шпигель: Президент Путин пытается убедить свой народ в том, что Европа чуть ли не планирует нападение на Россию. Но это же абсурд! Вы так не считаете?

Караганов: Конечно же, это несколько преувеличено. Но американцы сейчас открыто говорят о том, что санкции против России призваны сменить власть в России. Это — открытая агрессия, мы должны реагировать.

Шпигель: Совсем недавно возглавляемый Вами президентский совет опубликовал открытый доклад президенту. Я с ним ознакомился подробно. В нём Вы часто говорите о единственно возможном пути для России — возвращении былой мощи. Идея понятна, но каковы Ваши конкретные предложения?

Караганов: В первую очередь мы делаем хорошее дело — хотим противостоять дальнейшей дестабилизации мирового сообщества в будущем. И мы хотим статус великой державы, хотим получить его назад. К сожалению, мы просто не можем отказаться от этого — 300 лет отложили свой след в наших генах. Мы хотим стать центром большой Евразии, местом, где царит мир и сотрудничество. К этой Евразии будет принадлежать и континент Европа.

Шпигель: Европейцы сейчас не доверяют России, не понимают её политику, считая её странной. Цели Вашего руководства в Москве нам непонятны.

Караганов: Вы должны понимать — мы вам сейчас доверяем ровно на 0 процентов. После всех недавних разочарований это естественно. Исходите из этого. Мы делаем нечто, что можно назвать тактическим предупреждением. Цель — вы должны осознать, что мы умнее, сильнее и решительнее, чем вы думаете.

Шпигель: Например, нас сильно, и причём неприятно, удивил Ваш недавний подход к военным действиям в Сирии. Мы как бы не действуем там вместе, но всё же в некотором смысле сотрудничаем. Но недавно Вы вывели часть своих войск, даже не поставив нас об этом в известность. Так доверие не работает...

Караганов: Это был очень сильный, прекрасный шаг моего руководства. Мы действуем на основе того, что мы сильнее в этом регионе. Русские может быть не так сильны в экономике, в искусстве ведения переговоров, но зато мы прекрасные воины. У вас в Европе политическая система, которая не выдержит испытания временем. Вы не можете подстраиваться под новые вызовы. Вы слишком приземлённы. Ваш канцлер как–то сказала, что наш президент оторвался от реальности. Так вот — вы слишком реальны в этом смысле.

Шпигель: Нетрудно заметить, что вы в России последнее время активно радуетесь нашим неудачам. В частности, тому, что касается нашей проблемы с беженцами. Почему так?

Караганов: Да, многие мои коллеги часто насмехаются над вами и вашими проблемами, но я постоянно говорю им, что не нужно быть высокомерными. Ну а так — что ж вы хотите: европейские элиты искали конфронтации с нами — они её нашли. Потому мы не будем помогать Европе, хотя легко могли бы в вопросе с беженцами. Например, мы могли бы вместе закрыть границы — в этом смысле мы умеем действовать в 10 раз эффективнее чем вы, европейцы. Но вместо этого вы пытаетесь сотрудничать с Турцией. Это позор для вас! Мы придерживаемся нашей жесткой линии, с успехом придерживаемся.

Шпигель: Вы говорите постоянно, что вы разочарованы Европой и тем, что там происходит. Но ведь Россия совсем недавно хотела в Европу? Или Вы хотели Европы времён Аденауера и Де Голля и удивлены переменами?

Караганов: Да не смешите меня — большинство европейцев хотят тоже именно той Европы, а не современной. В ближайшие десятилетия Европа явно не будет примером для нас, тем, чего нам хочется и что нужно нам.

Шпигель: В Вашем докладе несколько раз упоминается о том, что применение оружия есть "очевидная и правильная мера в случае, если очевидно затронуты интересы государства". Под этим Вы понимаете Украину?

Кагаранов: Да, безусловно. А кроме того случаи, когда вблизи государства сосредотачиваются серьёзные силы противника.

Шпигель: Ну то есть Вы к тому, что скопление войск НАТО в балтийских странах — это как раз тот случай?

Кагаранов: Идея, что мы готовы начать конфронтацию — это же идиотизм. Зачем НАТО собирает там войска, ну скажите, зачем? Вы хоть себе представляете, что случится с этими войсками в случае, если действительно будет иметь место открытая конфронтация. Это ваша символическая помощь балтийским странам, не более. Если НАТО начнёт агрессию по отношению к стране, имеющей такой атомный арсенал, как наша — вы будете наказаны.

Шпигель: Есть планы оживить диалог Россия — НАТО. Как я понимаю, Вы не воспринимаете подобные идеи всерьёз?

Караганов: Подобные встречи более нелегитимны. Помимо того, НАТО превратилось со временем в нечто совершенно иное. Вы начинали, как союз демократических государств с целью защиты себя. Но постепенно это всё превратилось в идею постоянного расширения. Тогда, когда нам был нужен диалог — в 2008 и 2014 годах, шанса на диалог вы нам не предоставили.

Шпигель:... дайте подсчитаю... Вы имеете в виду кризис в Грузии и Украине? Понятно. Скажите, в Вашем докладе постоянно встречаются такие термины, как "честь", "доблесть", "смелость", "достоинство"... это политическая лексика?

Караганов: Это то, что действительно имеет ценность для русских людей. В мире Путина, а также в моём мире, просто непредставимо, что честь женщины может быть попрана самым похабным образом.

Шпигель: Вы намекаете на злополучную рождественскую ночь в Кёльне?

Караганов: В России мужчины, которые бы попытались сделать что–то подобное, были бы убиты на месте. Ошибка заключается в том, что, как немцы, так и русские потратили много лет на поиск неких универсальных ценностей, не понимая по сути, о чём речь. Мы тоже в советское время искали социализм. Ваш поиск демократии очень похож на тот наш поиск социализма.

Шпигель: В чём Вы видите ошибки российской внешней политики последнего времени?

Караганов: В том, что в ближайшем прошлом мы не имели никакой внятной политики по отношению к нашим ближайшим соседям — постсоветским странам. Единственное, что мы делали — субвенционировали и покупали элиты. Деньги частично крались — с обеих сторон. И, как показал конфликт на Украине, так невозможно избежать глобального кризиса. Вторая наша ошибка — наша политика слишком долго была направлена на исправление ошибок 90–х.

Шпигель: Последний вопрос. Есть ли шансы, что Россия в ближайшем будущем будет искать пути к сотрудничеству?

Караганов: Прямых и открытых признаний в нашей неправоте вам ожидать не приходится — потому как мы правы. На данный момент Россия превратилась в азиатско–европейскую мощную державу. И я был одним из тех, кто обозначил этот путь развития, на восток, как верный. Но на данный момент могу сказать, что нам стоит в некоторой степени снова повернуться к Европе. Это единственное, что могу сказать.



polka.dirty.ru/samoe-gnusnoe-interviu-chto-ia-c...
оригинал www.spiegel.de/international/world/interview-wi...

Что с жертвами не так?
#янебоюсьсказать
Что с жертвами не так?
то есть вот: "...почему жертвы пишут так, что хочется их пнуть? Читала тексты и удивлялась: в некоторых из них провокация на поверхности: как же так?" 5 ключевых вариантов

Сейчас, наверное, жестко и грубо получится, но давайте попробую рассказать.
Самая главная идея - мы ценим целое.
Мы не ценим разбитое.
Во всем.

На этом месте обычно спотыкаются об насилие и физическую целостность - нет, фишка в психологической целостности. Пока человек у нас складывается в цельную психологическую картинку - все у нас с ним ок. Как только эта картинка разбивается - мы напрягаемся. А если там, даже не какие-то трещины-сколы, а просто разбито на мелкие осколки - мы начинаем думать, что нам подсовывают мусор.

Я знаю, что человек не чашка! И вы это знаете! Но это на сознательном уровне. Проблемы начинаются на бессознательном уровне, когда бессознательное одного человека отправляет что-то не то, а бессознательное другого человека получает и сигнализирует: что-то не так! Нам подсовывают какую-то фигню!!

А теперь от метафор к конкретике - как это происходит, вот это разбивание целостности?

1. Хаотичность истории изнасилования:
я! это было ужасно! было! вот! наконец я смогла это рассказать! читать дальше
То есть жертва просто не может внятно и последовательно сказать, что было - даже без детализации. Описание сумбурное, противоречивое или просто отсутствует как факт - и потому оно вызывает недоверие. Что тут такого сложного?! На самом деле это и есть травма - я не могу увидеть это целиком, от этого мне слишком плохо. Но "разбитая" история" вызывает у читателя недоверие - я не вижу целого, я не верю в существование истории. Особенно если человек в принципе не имеет дела с работой через травму.

2. Нелепость концовки:
начали про изнсилование, закончили какой-то ерундой читать дальше
Вот эти вот все странные выводы или переключения на что-то не к месту, что для читателя выглядит просто вздором, каким-то перключением каналов на телевизоре, но никак не серьезной историей, у которой и концовка должна быть ну хотя бы логичной.
Это обычно показатель очень высокой травматизированности - человеку настолько надо себя успокоить, что он резко меняет тему. В кабинете психолога он еще может в этот момент начать раскачиваться из стороны в сторону в попытке как угодно справиться с тем, что внутри. Обнять подушку и начать обсуждать, удобная она или нет. Но для читателя это переключение любой ценой снова смотрится неадекватно - в порядке бреда. Чашка снова какая?
Когда в терапии удается справиться с этой нелепостью, удается заодно справиться с разочарованием в себе (потому что эти нелепые концовки - это обычно у жертвы повсеместный паттерн, который портит все, даже, скажем, концовку хорошего отпуска, а в итоге постоянное переживание, что что я ни пробую сказать или сделать, выходит не так)

3. Не те акценты в истории
Человек не может выделять, что главное. В любовных романах такого виктимного типа героиня говорит "ах, у него такие синие глаза..." - а герой тем временем от угроз переходит к насилию. читать дальше
В историях это такие детали, об которые вы спотыкаетесь - нет, ну а это то к чему упоминать?!
Вообще, это просто психика так защищается - подсовывая то, что в тот момент было не о насилии. Кто-то помнит прекрасно, как лежала палая листва. У читателя в этот момент волосы дыбом - да надо мной издеваются, романтизируя насилие?! Кто-то очень ясно - как выпали вещи из сумочки. Читатель не понимает, как это вообще относится к насилию (правильно - никак, потому и помнится). Что-то психологически нейтральное или близкое как способ выключиться-переключиться.
У психолога можно попробовать поговорить о том, что психика защищалась от происходящего как могла. Здача не в том, чтобы жертву развернуть от защит в тому, что было - а попробовать уже хотя бы отчасти сработавшие защиты усилить задним числом. Психика хотела больше наркоза? Ок, будет больше наркоза!
Проблема как обычно в том, что читатель таких историй с кусками обезболивания там и сям снова получает битую картинку, которой не верит.
В терапии тут обычно выявляется неудовлетворенность жизнью вообще - потому что эта защита с обезболиванием тут и там кусками, когда тут листва, тут мелодия, а потом оказалось, что полгода прошли в никуда, и я не знаю почему.

4. Перегрузка
Сначала меня изнасиловали вот так. Потом через год еще так. А потом... читатель обычно эмоционально выключается на примерно четвертом изнасиловании. потому что встает вопрос - или "разбиться" тут самому, или сделать вид, что чашка битая и все так и было. читать дальше
Один из аспектов работы жертвы насилия с психологом - это научить говорить об этом так, чтобы это не било по окружающим. Потому что это получится тогда отыгрыванием насилия, от которого и пытаются защититься.
Перегрузка обычно вызывает очень сильный протест у окружающих, включая ярость и брезливость. Отсюда и парадоксальная для жертв реакция - когда снова и снова вместо понимания и симпатии они встречают агрессию и использование.
В терапии тут переходный момент - когда человек начинает отслеживать, как же много у него агрессии и как она достается людям, которых он не считает в чем-либо виноватыми. Вот после этого обычно уходят и кошмары, и головные боли, и флэшбэки.

5. Ну и самый тяжлый для терапии случай - это провокации
Это все те истории, когда у читателя фейспалмы с вопросами: Что она делала? И потом ведь сама спровоцировала? Она же нарывается? Она хотя бы понимает, какая она ...?читать дальше
Обычно за этим стоит систематическое насилие - не обязательно сексуальное, все-таки в насилии главное - именно насилие. Важно, чтобы оно длилось несколько лет в сумме, чтобы человек понял, что это обычный и нормальный вариант обращения с ним.
И тогда все окружающие в будущем будут получать роли, которые человеку знакомы - роли насильников. а чтобы они точно эти роли сыграли, будут провокации. Как правильно, разноплановые - чтобы "раскачать" человека не одним, так другим и спровоцировать на выплеск агрессии.
Вокруг этих ситуаций можно сто раз спорить, можно ли носить короткую юбку, ходить ночью одной или пить с малознкомыми людьми. Вопрос в том, что систематически попадающие в травматические ситуации жертвы находятся в сценарии. Сценарии, который плохо влияет на их чувство самосохранения, на их способность обучаться, на их готовность к сопротивлению и прочие вещи.
В терапии это обычно самый тяжелый вариант - надо научить человека жить иначе. Надо рассмотреть идею о своей ценности.

Вообще, если вы по тэгу видите историю, которая вызывает
- доверие
- сочувствие
это говорит прежде всего о проработанности травмы, о том, насколько человек смог с этим справиться.

Если нет доверия ( в смысле, именно сомнения в искренности у вас возникают в первую очередь) - то обычно это травма для человека слишком сильна, чтобы сохранять целостность
Если нет сочувствия (тоесть наоборот, возникают неприятные эмоции, от раздражения до гнева) - то обычно это о длительности сценария насилия.

ПС: И давайте я напомню, что рбота с давним эпизодом насилия - это не работа со сценой насилия в первую очередь!

Мой фейсбук здесь